... Приволок я Мойре хабар из супермарта, бабки получил и на пару деньков завалился к Мориарти в кабак. Оторвался по-полной! И вот утром третьего дня меня Нова в бок толкает: - Там к тебе опять от этой ботанички гонцы пришли, зовет тебя. Побрился-помылся, прихожу, а Мойра мне с порога: - Дуй, говорит, брателло, на минное поле.  Я туда своих кампучийцев уже с десяток заслала, мины мне нужны, а там какая-то сука на развалинах засела - и ну всех моих из снайперки отстреливать. Здоровая такая сука, опасная. И снайперка мощная. С автонажимом, aвтоприцелом и автоотстрелом... Ломанулся я через Пустошь. Добираюсь до минного, слышу - стреляет. Стреляет, сука, и тихонечко так хохочет. Ну, думаю, сейчас я тебе мозговую утечку организую. Кааак побежал! За ружьем. Оно недалече, на свалке у меня припрятано было. Хорошее ружьишко. Слегка зенитное, малость противотанковое, а в умелых руках, пожалуй, и осадное будет. Килограммовой дробью стреляет. На сорок пять километров. Очередями. Ну, побежал, значит. За ружьем. На свалку. Лосиным шагом. Такой злой я был, аж запамятовал, что ногами надо поочередно наступать. И не на мины, которых много, а на землю, которой мало. Короче, подорвался я, пацаны, взлетел, лечу, ладошку ко лбу приставил, смотрю - стреляет, сука. Очередями. Прям по бедолагам этим, Мойрой нанятым, муравьям этим рабочим. Ах, думаю, сучара гнилая, и мама твоя сучища гадская, и папа твой сукер бешеный - сейчас ты у меня как "Бирюса" трястись будешь, как унитаз рыдать, и yнижаться, как машинка для чистки обуви... А когда один ночью в небе вверх ногами летишь, сильно долго ругаться не надо. Надо за обстановкой следить. Надо площадку для посадки высматривать и постепенно скорость гасить, и голову, если еще имеется, в грудную клетку вобрать. И приземляться строго с каблука на носок с закрытым ртом против ветра. А не рогами в грунт, как я. А если все-таки по пояс в землю, то чтобы башка торчала. А не жопа, как у меня. Короче, пацаны, когда скорость ноль и над лысиной метр земли - это, пацаны, то, что по-итальянски будет "фиаско", по-турецки "елда булды", а по-русски - "говным говно". Короче, кошмар. Короче, кое-как с матерью сырой землей разобрался, пятью грыжами расплатился, наверх выбрался, ухи на нужные частоты настроил - стреляет, сука! С двух рук. В километрах в семи. К северо-западу. Стало быть меня через свалку на Арлингтонское кладбище ушвырнуло. Смотрю - точно. На первой же могилке написано: "Здесь лежит Аарон Кегельбаум, настройка роялей и пианино в удобное для вас время". Ну, думаю, ладно. Обратно бегу. На бегу при свете собственных фонарей читаю указатели, одновременно думаю, дышу, слышу и ненавижу. Сука-то все это время стреляет. Своей снайперкой этих дохляков, которые-то и ответить не могут. Стреляет и хихикает одновременно, а я ни того, ни другого даже в отдельности бы не вынес, и всему этому уже полчаса, то есть пол отряда Мойриного накрылось, потому что слышу - быстро сука стреляет, почти так же, как я бегу. Уж я и на законы-то физики плюнул. и на геометрию плюнул, и на здоровье, топот свой обогнал, тень сзади черт-те где отстала. И тут - яма. Глыбокая. Склизкая. Сука хитрая, наверное загодя откопала. Как я, пацаны, в ту яму всеми сочленениями громыхнул - это, наверное, даже метеориты себя скромнее ведут. Одних искр было тонны две, а уж крикнул так, что в Питере под Медным всадником жеребец опростался. От страшенного удара о землю восемь травм получил. Психических. От резкого торможения челюсть потерял, совесть и молодость одним махом. Кое-как встал, кое-как вылез, глаза разлепил, уши прочистил - стреляет!. По звуку чувствую - устала уже. Но стреляет. Правда, не хихикает уже. Кашляет. Мойра-то подстраховалась, пацанов много послала, вот сука драная, видно, и надорвалась. А я-то тоже не в лучшей форме. В глазах занозы, во рту асфальт, каждая конечность в свою сторону смотрит. А сука, слышу, с перерывами уже стреляет и горлом хрипит. А я идти-то толком не могу, так, передвигаюсь посредством общего наклона в нужную сторону. И суке-то из последних сил говорю: - Что ж ты, сука, пацанов наших коцаешь? А она, смотрю, последний патрон пульнула, последнего пацана уложила, выпрямилась, пот утерла и харю сучью мне в анфас улыбнула. И говорит: - Хобби, брат!!!. И вот тут-то я ее понял. Постояли, поболтали о том, о сём. Она хоть и сука, но занятная оказалась...